16546
6
Никогда не задумывались, почему советские рецепты стали так популярны? Я частенько слышу (и вижу) возмущенные комментарии, мол, надо русскую кухню возрождать, надо русскую кухню любить.
Кто спорит, в кулинарных сборниках есть масса отличнейших русских рецептов. Вот только готовили по ним дай Бог десяти процентам населения Российской империи. А все остальные, пардон за грубость, пожрать- то смогли первый раз нормально, только когда революция с гражданской войной отгремели…
Одна из самых распространенных сейчас легенд — мол, до революции в России была благодать. Малиновый колокольный звон разносился над страной, где текли кисельные реки с молочными берегами. Свежайшие продукты отличного качества как по мановению волшебной палочки возникали на любом столе — от самого что ни на есть распоследнего нищего, до батюшки-государя. Что уж говорить о добрых, светлых лицами крестьянах, горькую не употреблявших, умильно жующих щи наваристые с мясом, не менее мясосодержащую кашу, всяких там поросят и курей несчитано, а запивавших все это жбанами молока и заедавших пышными калачами
Вот! Молоко! В ностальгических описаниях покосов именно молоко пили крынками, оно текло по усам и бородам на грудь, а кринки, откуда ни возьмись, появлялись все новые и новые.
Забавно. Вот одно из описаний, оставленных Толстым (который Лев Николаич)
Во всех этих деревнях хотя и нет подмеси к хлебу, как это было в 1891-м году, но хлеба, хотя и чистого, дают не вволю. Приварка — пшена, капусты, картофеля, даже у большинства, нет никакого. Пища состоит из травяных щей, забеленных, если есть корова, и незабеленных, если ее нет, — и только хлеба. Во всех этих деревнях у большинства продано и заложено всё, что можно продать и заложить.
Из Гущина я поехал в деревню Гневышево, из которой дня два тому назад приходили крестьяне, прося о помощи. Деревня эта состоит, так же как и Губаревка, из 10 дворов. На десять дворов здесь четыре лошади и четыре коровы; овец почти нет; все дома так стары и плохи, что едва стоят. Все бедны, и все умоляют помочь им. «Хоть бы мало-мальски ребята отдыхали», — говорят бабы. «А то просят папки (хлеба), а дать нечего, так и заснет не ужинаючи»…
Так, может, Толстой врал или в городах лучше было? Ведь всем известно, как много мог ли себе позволить городские жители!
Одна из самых распространенных сейчас легенд — мол, до революции в России была благодать. Малиновый колокольный звон разносился над страной, где текли кисельные реки с молочными берегами. Свежайшие продукты отличного качества как по мановению волшебной палочки возникали на любом столе — от самого что ни на есть распоследнего нищего, до батюшки-государя. Что уж говорить о добрых, светлых лицами крестьянах, горькую не употреблявших, умильно жующих щи наваристые с мясом, не менее мясосодержащую кашу, всяких там поросят и курей несчитано, а запивавших все это жбанами молока и заедавших пышными калачами
Вот! Молоко! В ностальгических описаниях покосов именно молоко пили крынками, оно текло по усам и бородам на грудь, а кринки, откуда ни возьмись, появлялись все новые и новые.
Забавно. Вот одно из описаний, оставленных Толстым (который Лев Николаич)
Во всех этих деревнях хотя и нет подмеси к хлебу, как это было в 1891-м году, но хлеба, хотя и чистого, дают не вволю. Приварка — пшена, капусты, картофеля, даже у большинства, нет никакого. Пища состоит из травяных щей, забеленных, если есть корова, и незабеленных, если ее нет, — и только хлеба. Во всех этих деревнях у большинства продано и заложено всё, что можно продать и заложить.
Из Гущина я поехал в деревню Гневышево, из которой дня два тому назад приходили крестьяне, прося о помощи. Деревня эта состоит, так же как и Губаревка, из 10 дворов. На десять дворов здесь четыре лошади и четыре коровы; овец почти нет; все дома так стары и плохи, что едва стоят. Все бедны, и все умоляют помочь им. «Хоть бы мало-мальски ребята отдыхали», — говорят бабы. «А то просят папки (хлеба), а дать нечего, так и заснет не ужинаючи»…
Так, может, Толстой врал или в городах лучше было? Ведь всем известно, как много мог ли себе позволить городские жители!
×
«Если к вам пришли гости, а у вас ничего нет, пошлите человека в погреб, пусть принесёт фунт масла, два фунта ветчины, дюжину яиц, фунт икры, красной или чёрной и приготовьте лёгкие закуски...»
Граф Мусин-Пушкин, живший за счёт своих 40 тысяч крепостных крестьян, удивлял Москву обедами, стоившими огромные деньги. На одни конфеты у него тратилось ежегодно 30 000 руб. Расточительность его доходила до того, что он откармливал индеек труфелями, а телят отпаивал сливками и держал в люльках как младенцев. Домашняя птица, назначенная на убой, вместо овса получала кедровые и грецкие орехи, а вместо воды — сливки и вино.
Городских жителей было много. Чиновные всякие, дворяне, опять же, купцы, и…рабочие. По официальным данным (которые несколько меньше неофициальных, ибо «черный рынок» труда существовал и тогда), в 1886 г. рабочих в России было 837 тысяч, в 1893 г. — около 1 млн. 200 тысяч и в 1902 г. — 1 млн. 700 тысяч человек. Иные рабочие и детей в гимназиях учили, а Путилов на своем заводе за руку с мастерами здоровался. Но вот только прослойка «рабочей аристократии» была тонка, как свежий осенний ледок на луже — корочка.
Кто-то мог есть и де воляй с жульенами, а большинство питалось… плохо. Из рук вон плохо. Помните как у Гиляровского?
В тумане двигаются толпы оборванцев, мелькают около туманных, как в бане, огоньков. Это торговки съестными припасами сидят рядами на огромных чугунах или корчагах с «тушенкой», жареной протухлой колбасой, кипящей в железных ящиках над жаровнями, с бульонкой, которую больше называют «собачья радость»…
Хитровские «гурманы» любят лакомиться объедками. «А ведь это был рябчик!» — смакует какой-то «бывший». А кто попроще — ест тушеную картошку с прогорклым салом, щековину, горло, легкое и завернутую рулетом коровью требуху с непромытой зеленью содержимого желудка — рубец, который здесь зовется «рябчик».
А что еще оставалось делать, если рабочий день — 11 часов и выше, рабочий сам опутан обязательствами с ног до головы, а работодатель никаких обязательств перед ним не имеет, и деньги выплачивать будет как захочет, и без денег выгнать может, управы — никакой? Если не верите, почитайте Пажитнова, «Положение рабочего класса в России», 1908 года выпуска. Это анализ многочисленных отчетов фабричных инспекторов и прочих исследователей и проверяющих.
Думаю, после такого чтения у вас пропадет охота токовать о хрусте французских булок, который, якобы, стоял над Россией, и поймете — почему советские рецепты, кажущиеся простыми и совсем не изысканными, стали так популярны среди жителей страны, которые получили, наконец, возможность ПРОСТО ЕСТЬ…
Автор: ВнукПионеров
Городских жителей было много. Чиновные всякие, дворяне, опять же, купцы, и…рабочие. По официальным данным (которые несколько меньше неофициальных, ибо «черный рынок» труда существовал и тогда), в 1886 г. рабочих в России было 837 тысяч, в 1893 г. — около 1 млн. 200 тысяч и в 1902 г. — 1 млн. 700 тысяч человек. Иные рабочие и детей в гимназиях учили, а Путилов на своем заводе за руку с мастерами здоровался. Но вот только прослойка «рабочей аристократии» была тонка, как свежий осенний ледок на луже — корочка.
Кто-то мог есть и де воляй с жульенами, а большинство питалось… плохо. Из рук вон плохо. Помните как у Гиляровского?
В тумане двигаются толпы оборванцев, мелькают около туманных, как в бане, огоньков. Это торговки съестными припасами сидят рядами на огромных чугунах или корчагах с «тушенкой», жареной протухлой колбасой, кипящей в железных ящиках над жаровнями, с бульонкой, которую больше называют «собачья радость»…
Хитровские «гурманы» любят лакомиться объедками. «А ведь это был рябчик!» — смакует какой-то «бывший». А кто попроще — ест тушеную картошку с прогорклым салом, щековину, горло, легкое и завернутую рулетом коровью требуху с непромытой зеленью содержимого желудка — рубец, который здесь зовется «рябчик».
А что еще оставалось делать, если рабочий день — 11 часов и выше, рабочий сам опутан обязательствами с ног до головы, а работодатель никаких обязательств перед ним не имеет, и деньги выплачивать будет как захочет, и без денег выгнать может, управы — никакой? Если не верите, почитайте Пажитнова, «Положение рабочего класса в России», 1908 года выпуска. Это анализ многочисленных отчетов фабричных инспекторов и прочих исследователей и проверяющих.
Думаю, после такого чтения у вас пропадет охота токовать о хрусте французских булок, который, якобы, стоял над Россией, и поймете — почему советские рецепты, кажущиеся простыми и совсем не изысканными, стали так популярны среди жителей страны, которые получили, наконец, возможность ПРОСТО ЕСТЬ…
Автор: ВнукПионеров
Источник:
Еще крутые истории!
- Пилот был против: 12 летнюю девушку с аллергией на арахис высадили из самолета
- Как снимали "Формулу любви"
Новости партнёров
реклама
Это касается итальянской пиццы, например. Остатки теста от барских булочек раскатали, остатки овощей и мяса-рыбы накидали, соусом полили, запекли - оказалось вкусно.
Или наша солянка. От всяких там супер-супов и блюди сливали перевареный бульон, остатки мяса и овощей залили этим бульоном, перекипятили - опа, тоже очень вкусно и сытно.
При царе плохо, при коммунистах плохо, в перестройку плохо, в 90е плохо,
сейчас ваааабще хреново.
Как дальше жить?
Может быть ещё одну революцию забубенить тогда заживём?
У меня прадед в конце 30-х на 10 лет сел - в компании по синьке высказал мнение что немецкие самолеты, лучше советских - про что добрые люди, тут же сообщили "куда надо". И это я так понимаю, еще относительно повезло.
А что касается отсидки, так второй прадед получил 8-мь лет в конце 30-х и прабабку с двумя маленькими детьми выслали из Москвы в Казахстан.
В 1910г. компания Рено выпустила 5 000 автомобилей.
В 1913г. весь автопром Франции выпустил 40 000 автомобилей.
В 1913г. американский автопром выпустил 400 000 автомобилей.
Самый крупный завод Российской империи, занимавшийся выпуском автомобилей (Руссобалт) выпустил 678 автомобилей за 10-ть лет! За ДЕСЯТЬ ЛЕТ, КАРЛ! Так что байки про расцвет Расцвет Руси оставь для умалишенных.
А так научная справка. Если при развитии организма с детства в питании мало или отсутствует животный белок, то организм физически недоразвит, но функционирует. Поэтому даже во время ВОВ части, которые комплектовались выходцами из Сибири (я не беру коренные северные народы, а рассматриваю потомков сосланных) отличались большим ростом, физической силой и общим состоянием здоровья. Там с мясом и рыбой проблем не было и никто не отбирал и не запрещал эти природные богатства употреблять в пищу.
1890 год был в плане урожая в принципе неплохим, однако именно тогда проявились первые признаки трагедии следующего года: засуха, затем зимой сильные морозы при полном бесснежье из-за сильных ветров поэтому весной 1891 не было половодья, отчего пострадали заливные луга. С мая 1891 началась сильная засуха наперерыв с холодами, а летом уже настоящая жара, на юге и юго-востоке сопровождавшаяся суховеями. В результате этого полный неурожай постиг губернии Воронежскую, Вятскую, Казанскую, Курскую, Нижегородскую, Оренбургскую, Орловскую, Саратовскую, Симбирскую, Тамбовскую, Тульскую и Уфимскую, а также Область войска Донского; кроме того, им были охвачены территории губерний Архангельской, Астраханской, Калужской, Олонецкой, Полтавской, Костромской, Тобольской, Харьковской, Херсонской и областей Акмолинской, Тургайской и Уральской. По масштабам это до сей поры был самый крупный неурожай.
А так бедняк это был тот, у кого свой хлеб, с лебедой, заканчивался к крещению. А середняк тот, у кого такой хлеб заканчивался к пасхе. Богатеем был тот кто дотягивал до нового урожая.
Да и не был голод, именно ГОЛОД, перманентным.
В среднем в Европейской России голодало 10 % населения.
ДОЛЯ ГОЛОДАЮЩИХ В НАСЕЛЕНИИ ЦЕНТРАЛЬНОЙ РОССИИ
(без Польши и без Финляндии) в 1891-1911 годах
ГОЛОД: 1891-1892
1891 25,7%
1892 9,1%.
1893 0,1 %,
1894 0,5 %,
1895 1,1 %,
1896 2,2 %,
1897 3,8%,
ГОЛОД: 1898
1898 9,7%
1899 3,2%,
1900 1,5%.
ГОЛОД: 1901-1902,
1901 6,6%,
1902 1%,
1903 0,6%,
1904 - 1,6%.
ГОЛОД: 1905-1908
1905 7,7 %,
1906 17,3%
ГОЛОД: 1911 1912 годы.
1911 14,9 % .
На грани смерти находилось 30 млн. человек.
По различным оценкам в 1901-1912 гг. от голода и его последствий погибло около 8 млн. человек.
Ровно 10 лет тому назад рабочий Пантелей Грымзин получил от своего подлого, гнусного хозяина-кровопийцы поденную плату за 9 часов работы – всего два с полтиной!!!
«Ну, что я с этой дрянью сделаю?.. – горько подумал Пантелей, разглядывая на ладони два серебряных рубля и полтину медью… – И жрать хочется, и выпить охота, и подметки к сапогам нужно подбросить, старые – одна, вишь, дыра…Эх ты, жизнь наша распрокатожная!!»
Зашел к знакомому сапожнику: тот содрал полтора рубля за пару подметок.
– Есть на тебе крест-то? – саркастически осведомился Пантелей.
Крест, к удивлению ограбленного Пантелея, оказался на своем месте, под блузой, на волосатой груди сапожника.
«Ну вот остался у меня рупь целковый, – со вздохом подумал Пантелей. – А что на него сделаешь? Эх!..»
Пошел и купил на целковый этот полфунта ветчины, коробочку шпрот, булку французскую, полбутылки водки, бутылку пива и десяток папирос – так разошелся, что от всех капиталов только четыре копейки и осталось.
И когда уселся бедняга Пантелей за свой убогий ужин, так ему тяжело сделалось, так обидно, что чуть не заплакал.
– За что же, за что?.. – шептали его дрожащие губы. – Почему богачи и эксплуататоры пьют шампанское, ликеры, едят рябчиков и ананасы, а я, кроме простой очищенной, да консервов, да ветчины – света божьего не вижу…О, если бы только мы, рабочий класс, завоевали себе свободу!.. То-то бы мы пожили по-человечески!
* * *
Однажды весной 1920 года рабочий Пантелей Грымзин получил свою поденную плату за вторник: всего 2700 рублей.
«Что ж я с ними сделаю, – горько подумал Пантелей, шевеля на ладони разноцветные бумажки. – И подметки к сапогам нужно подбросить, и жрать, и выпить чего-нибудь – смерть хочется!»
Зашел Пантелей к сапожнику, сторговался за 2300 и вышел на улицу с четырьмя сиротливыми сторублевками.
Купил фунт полубелого хлеба, бутылку ситро, осталось 14 целковых… Приценился к десятку папирос, плюнул и отошел.
Дома нарезал хлеба, откупорил ситро, уселся за стол ужинать…и так горько ему сделалось, что чуть не заплакал.
– Почему же, – шептали его дрожащие губы,– почему богачам все, а нам ничего… Почему богач ест нежную розовую ветчину, объедается шпротами и белыми булками, заливает себе горло настоящей водкой, пенистым пивом, курит папиросы, а я, как пес какой, должен жевать черствый хлеб и тянуть тошнотворное пойло на сахарине!.. Почему одним все, другим – ничего?..
* * *
Эх, Пантелей, Пантелей…Здорового ты дурака свалял, братец ты мой!